Итак, давайте знакомиться!
КТО Я ТАКОВ
Биография моя достаточно обыкновенна, так что распространяться о ней подробно я не стану из опасения наскучить вам ничем не примечательными фактами моего прошлого. Достаточно сказать, что более двадцати лет я проработал в средствах массовой информации, вначале корреспондентом многотиражки, затем - ответственным секретарём в областной ежедневной газете. Выбор профессии был не случайным: с раннего детства я очень любил читать книги и сколько помню себя, всё время что-нибудь писал, по большей части - письма. Тем не менее, избрав стезю журналиста, я очень скоро осознал, что совершенно не гожусь для этого дела. Необходимость писать независимо от того, есть ли о чём, нет ли, имеется ли подходящее настроение или отсутствует, необходимость писать к определённому сроку и в определённых количествах - всё это безнадёжно отвратило меня от журналистского ремесла, отвратило до такой степени, что через несколько лет у меня возник так называемый писательский блок.
ЧТО ТАКОЕ ПИСАТЕЛЬСКИЙ БЛОК
Это такое состояние, когда вид обыкновенного чистого листа белой бумаги вызывает беспокойство и желание поскорее отвернуться в сторону, когда при необходимости составить несколько связных предложений возникает замешательство, когда при письме от руки замечаешь, что слишком сильно нажимаешь на ручку и пропускаешь буквы, когда вдруг ни с того ни с сего забываешь нужные слова, когда, наконец, начинаешь сомневаться в своей способности связно излагать простейшие мысли и испытываешь страх, что это уже навсегда.
К счастью, в издательствах имеется немало должностей, где вовсе не нужно ничего сочинять, не нужно даже писать. Одну из таких должностей я и занимал в последнее время. И занимал бы, наверное, до сих пор, если бы газета не закрылась из-за финансовых трудностей и я не остался бы без работы.
Вы, вероятно, полагаете, что избавившись от атмосферы, породившей во мне писательский блок, я избавился и от самого блока. Ничуть не бывало! Как всякий приобретённый рефлекс, как всякая скверная привычка, он оставался со мной до тех пор, пока я не принял твёрдое решение побороть его в себе раз и навсегда.
Куда проще было решить, чем сделать! Я заставлял себя писать ежедневно, но часто находил предлоги, чтобы уклониться от этой тяжкой обязанности. Иногда мне приходилось чуть ли не силой заставлять себя садиться за стол только для того, чтобы просидеть за ним несколько часов, не написав ни строчки. Прошло несколько месяцев, и ничего не изменилось. Лишь по прошествии года мне начало казаться, что я постепенно привыкаю, понемногу учусь, вырабатываю новые привычки взамен утраченных старых. И всё же даже теперь, спустя два с половиной года, я понимаю, что не достиг того, к чему стремился и мне приходится утешаться лишь тем, что, стремясь к совершенству нельзя достичь чего-нибудь определённого. Положив гигантское количество труда, похудев до неузнаваемости, я только ещё встаю на тропинку, может быть, ведущую куда-то, а может быть заводящую в тупик.
Вы спросите: если это так трудно, зачем вообще писать? Действительно, зачем?
ЗАЧЕМ Я ПИШУ
Не было наверно на свете писателя, который не задавался бы этим вопросом. Все так или иначе думали об этом, иногда походя, иногда с интенсивностью, доходившей до одержимости, и все приходили к собственным выводам, отличным от выводов других, в силу чего нельзя сказать, что вопрос этот - решённый, или что на этот счёт имеется какая-нибудь общепринятая теория или хотя бы консенсус. От Пиндара до Цицерона, от Виктора Гюго до Альбера Камю, от Джорджа Оруэлла до Стивена Кинга, от Тургенева до Паустовского тянутся нити размышлений о смысле писательского труда и значении литературы. Здесь найдешь и рассуждения об общественной пользе художественного слова, и о его воспитательном значении, и о писательстве как потакании собственному нарциссизму, и об эстетике бунта, и о необходимости прославления атлетов и много ещё о чём.
Есть и у меня своя собственная теория, которой мне хотелось бы с вами поделиться. Я почти уверен, что она не вполне оригинальна, но до сих пор мне не приходилось встречать чьих-то мыслей, которые полностью совпадали бы с моими. Может быть, вы укажете мне на какие-нибудь параллели. Я буду весьма признателен.
Моя теория состоит в том, что люди сочиняют вымышленные истории по причине неудовлетворённости, которую они испытывают, наблюдая реальный мир. Что-то в этом мире не устраивает их, не даёт им спокойно спать, раздражает их, волнует, возмущает, печалит и ранит. Мир противится изменениям, у него есть собственная историческая траектория и колоссальная инерция, на которую практически невозможно влиять не только в одиночку, но иногда и целыми народами. Поэтому человек, наделённый воображением, отчаявшись изменить мир, вынужден менять себя, но для того, чтобы измениться, нужно иметь какую-то цель, какой-то идеал. Мне кажется, писатели по большей части заняты изобретением, выдумыванием или, если хотите, поиском идеального человека, несовершенными моделями которого служат они сами, за неимением других моделей. За примерами далеко ходить не нужно: Левин и Нехлюдов Льва Николаевича Толстого, Алексей Карамазов и князь Мышкин Достоевского, Дон Кахот Сервантеса и Дэвид Копперфильд Чарльза Диккенса. Другие писатели, такие как Томмазо Кампанелла или Айзек Азимов, не довольствуясь одним только идеальным героем, ищут идеальное устройство общества. В любом случае, все без исключения хорошие писатели - люди неравнодушные, и именно это неравнодушие делает их сочинения столь убедительными. Выражаясь проще и понятнее, литературой занимаются не от хорошей жизни, не от спокойной совести, не от сытости и самодовольства. Хотя, конечно же, есть и такие писатели, которые сочиняют ради славы или денег, но не о них сейчас разговор.
Что из всего этого следует? Одним из неизбежных следствий вышесказанного является то, что всякий писатель, занятый поисками идеального человека, нуждается в идеальном читателе. "В ком, в ком?" - спросите вы.
ИДЕАЛЬНЫЙ ЧИТАТЕЛЬ
Вот что писал по этому поводу Михаил Михайлович Пришвин:
"Я говорю сейчас не о читателе, который кушает книгу, вернее слизывает её вкусную часть для своего личного отдыха. Мой же органический читатель книгу не кушает, а переживает её и вовлекает себя в сотворчество". (М. М. Пришвин, "Кощеева цепь", Собр. соч. в 8 томах, том 2, стр. 59).
Чтение серьёзного сочинения - не отдых, не побег от повседневных забот в область фантазий, а такая же работа, как и написание книги. Кроме того, это диалог, разговор с автором, дискуссия и часто - спор, растянувшийся на годы, века и порой - тысячелетия. Представляя, то есть воскрешая в своём воображении картины, созданные писателем, читатель какое-то время живёт в одном мире с сочинителем, можно сказать - в одной голове с ним. Эта связь настолько интимна, настолько непосредственна, что трудно представить себе бoльшую близость двух каких-нибудь людей чем в тот момент, когда в их головах текут одинаковые мысли и встают одинаковые образы, не застывшие - человеческое сознание не терпит статических картин, а живые, перенесённые бог знает из какой исторической или географической дали. Идеальный читатель ищет того же, чего и автор, иначе он не стал бы читать именно этих книг. Без идеального читателя процесс творчества не завершён, потому что это прежде всего - процесс, он нуждается в продолжателях, в тех, кто пойдёт дальше автора и обогатит его мысли и чувства своими выводами и переживаниями.
Участвуя в столь важном деле, читатель не остаётся внакладе. Прочитав одну книгу, он как будто проживает две жизни, одну свою, другую - авторскую, пусть и вымышленную, но подчас не менее богатую, чем настоящая. Прочитав сотню-другую книг, он получает столько жизненного опыта, сколько нельзя добыть прожив и тысячу лет. И весь этот опыт достаётся читателю даром в том смысле, что за него не нужно платить собственным уютом, спокойствием и безопасностью. Так отчего же люди всё меньше читают книг? Говорят: "Ничего хорошего давно уже не пишут, вот и нечего читать". Неужто правда?
ЧТО ОТЛИЧАЕТ ХОРОШУЮ КНИГУ
У каждого из нас имеется собственное мнение на этот счёт. Я выскажу своё, а вы вольны соглашаться с ним или спорить, или же без лишних раздумий счесть его полнейшей чепухой, отбросить и забыть, словом, как вам будет угодно.
Итак, мне кажется, что хорошая книга не ограничивается сюжетом. Я вовсе не собираюсь бросать камни в огород жанровой литературы, где сюжет, как правило, играет центральную роль. Всякая книга хороша, если после её прочтения у читателя возникает вопрос: что же, собственно, хотел сказать нам автор на самом деле? Решение подобного вопроса имеет важнейшее значение для понимания произведения, для саморазвития и не только. Размышления о смысле книги основываются на личном опыте читателя, позволяющем увидеть в сочинении такие стороны, которые не были известны и самому автору в виду отсутствия у него идентичных сведений, воспоминаний, переживаний.
Мы склонны любить то, что хорошо знаем и схватывать на лету те мысли, которые уже приходили нам в голову, но были либо забыты, либо не продуманы нами до конца. В силу этих особенностей человеческого восприятия всякий оценивает литературное произведение со своей точки зрения, уникальной и неповторимой, как каждая личность.
Второй неотъемлемый признак хорошей книги - гуманизм.
Третий - уважение к языку, на котором она написана. К сожалению, мы теперь переживаем такие времена, когда русский язык испытывает сильнейшую трансформацию под влиянием неологизмов и технических терминов. Происходят ненужные заимствования, забываются редко употребляемые синонимы распространённых слов и по всей стране гордо звучит, проникая во все возможные щели между всеми возможными словами, вездесущий предлог "по". Если платим, то непременно "по карте" (но не "по деньгам"), если управление, то непременно "по области" (но не "по сознанию"). Хорошая книга должна служить образцом хорошего языка, а не повторять и, тем более, не популяризировать тлетворные проявления невежества и дурного вкуса, которые чрезвычайно обедняют нашу речь.
Имеется ещё и четвёртое, и пятое, и шестое, но пользуясь моим немалым опытом читателя я осмелюсь сделать вывод, что трёх перечисленных признаков как правило бывает достаточно, чтобы узнать в книге произведение искусства и выделить её из огромного множества произведений ремесла.
Пишут ли теперь что-нибудь хорошее? Я уверен - пишут! Со времён Жуковского и Пушкина не было ещё в России такого времени, когда она оставалась без своих писателей, художников и поэтов.
Читают ли? Как знать! В теперешнем океане информации искусство растворяется подобно соли: зачерпнёшь ладошкой такой воды, а она прозрачная, искусства в ней не видать. Желаешь собрать щепотку соли - выпаривай тонну жидкости. Дело непосильное для индивидуального читателя. Крупные, богатые издательства и те захлёбываются в непрекращающихся волнах "самотёка" - так они называют рукописи, присылаемые начинающими литераторами, не имеющими денег или знакомств.
Мне хочется надеяться, что мои попытки творчества принадлежат к разряду соли, а не к разряду воды. Но судить об этом не мне, а вам, дорогой посетитель сайта! Не скрою, что я отправлял свои сочинения в издательства и толстые журналы, и нигде их не приняли, никто даже не взял на себя труда ответить мне, так что если вы в своих оценках склонны полагаться на мнения профессионалов, то положиться вам не на что. Ну, а если решите попробовать и составить своё собственное мнение, я буду очень рад! Я писал роман для вас, не для издателей, редакторов и литературных агентов, заботящихся в первую очередь о прибыли. Я хотел поговорить с вами, рассказать о том, что меня волнует, какие мысли приходят в мою голову, рассказать не прямо, а эзоповым языком русской прозы, продолжив давнюю традицию задушевной беседы между людьми, разделяющими простые общечеловеческие ценности. Если мои сочинения прочтёт пять человек, я буду вполне доволен, десять - счастлив, сто... Давайте всё-таки не будем забегать так далеко вперёд!
Благодаря Интернету я больше не нуждаюсь в позволении разговаривать с вами. Никто не охраняет врата в мир литературы, они распахнуты настежь и вы можете совершенно свободно войти на этот сайт, скачать файлы, прочесть или послушать их, высказать ваше мнение или задать мне вопрос, а то и поругать меня, если вам захочется. В этом - несомненное преимущество нашего с вами времени.
